Особенность лирики Ахматовой — неожиданные, но убедительные, эти не логические, но тонко психологические переходы от слов настроения к словам описания, от души к природе, от факта к чувству, эти волнующие ассоциации, которыми она навсегда — и для себя, и для читателей — связала свои душевные состояния с какой-нибудь выразительной подробностью пейзажа, обстановки, быта, с какой-нибудь характерной деталью пережитого явления.
Разве, например, вся горькая растерянность и смущенность последней встречи не сказываются в этом штрихе: «Я на правую руку надела перчатку с левой руки»?.. И разве мы не чувствуем, какая симпатическая связь ощущений и вещей породнила между собой следующие строки:
Это песня последней встречи.
Я взглянула на темный дом.
Только в спальне горели свечи
Равнодушно-желтым огнем?
Общую картину тоски здесь неизбежно дополняет и мертвенно освещает равнодушная желтизна свечей, и нельзя их не заметить и не запомнить. Ибо вещи вмешиваются в душу. И так как внешняя предметность, конкретные очертания, фактическое окружение вообще нужны Ахматовой, то это и вносит в ее лирику начало эпоса, не дает последней расплыться в марево, сообщает ей желанную устойчивость и реальность.
Такой манерой лирического рассказа, такою системой поистине тонких намеков и сближений осуществляет поэтесса теплую жизненность своих созданий. Это пленительно. Но и сама пленительница находится в плену у некоего царевича, у сероглазого короля, у того, кто взял ее сердце, но не отдал надолго своего.
И с тех пор она больна любовью и от любви. Но от боли и не зарекается она: «Слава тебе, безысходная боль!» Ей нужна мука, трудно представить себе ее счастливой, у нее нет таланта счастливости…
Долгое время творчество А. Ахматовой оценивалось как камерная «женская поэзия», замкнутая в узком мире личных (прежде всего любовных) переживаний. Современники видели в ее ранних стихах своеобразный лирический дневник — «сентименты, слезливость, каприз».
Однако образ России — один из ведущих в ее творчестве. Тема Родины — одна из традиционных тем русской поэзии, для которой характерны устойчивые образные параллели: Россия — мать, Россия — невеста (жена), Россия — сфинкс, Россия — огневая стихия и др.
Традиционной является и связь образа России с образами дороги, дали, простора, ветра, песни. В поэзии Ахматовой они дополняются образами колокольного звона (колокольни).
В стихотворении «Родная земля» (1961) дается поэтическое определение понятия «Родина», которое полемически противопоставляется другим возможным трактовкам и толкованиям (это стихотворение Ахматовой — своеобразная перекличка с лермонтовской «Родиной», сближает их и ритмика первой строфы). В основе этого определения — образ земли:
И в мире нет людей бесслезней,
Надменнее и проще нас.
(1922)
В стихотворении «Плотно сомкнуты губы сухие» (1933) образ России связывается, с одной стороны, с мотивом пламенной веры, а с другой — с мотивами страдания и нищеты:
И, согнувшись, бесслезно молилась
Ей о слепеньком мальчике мать,
И кликуша без голоса билась,
Воздух силясь губами поймать.
Глубокий патриотизм, по мнению самой Ахматовой, всегда присущий ее творчеству, особенно ярко проявился в ее послереволюционной лирике («Не с теми я, кто бросил землю на растерзание врагам…»). В то же время образ России в лирике А. Ахматовой 20-30-х годов глубоко трагичен.
В этот период в ее поэзии впервые появляется определение «великая» (озера, степи, города/ И зори Родины великой), но одновременно сквозными образами ее лирики становятся образы смерти, боли, крови и страдания. Лирическая героиня Ахматовой в этот период отождествляется с боярыней Морозовой и китежанкой.
Оба образа связаны с мотивом гибели. Если боярыня Морозова воплощает в себе силу веры и душевную стойкость, то образ китежанки, регулярно повторяющийся в поэзии Ахматовой, связан с мотивами одиночества и трагической вины за, возможно, не разделенную с другими до конца беду:
— Ах, одна ты ушла от приступа.
Стона нашего ты не слышала.
Нашей горькой гибели ае видела.
Но светла свеча негасимая
За тебя у престола божьего…
Оглянулась, а дом в огне горит.
Усиливается роль исторических параллелей и образов, связанных с историей. История рассматривается Ахматовой как постоянное «перетекание» настоящего в прошлое, что придает изображаемому внутренний драматизм и трагическую напряженность. К. Чуковский назвал Ахматову «мастером исторической живописи».
В ее поэзии 30-40-х годов образ России приобретает (в результате использования приема олицетворения) не только чувственно-конкретный характер; он еще и исторически конкретен.
Своеобразно решается Ахматовой проблема «поэт и Родина»: разлуку с Родиной она считает высшим несчастьем, верность ей в самых трагических обстоятельствах — нравственным долгом.
В стихотворении «Данте» (1936), в котором, по словам Анны Ахматовой, она «соединила все… мысли об искусстве», поэт оказывается в ситуации выбора между Родиной и потерей чести. Нравственный компромисс признается поэтом невозможным, и его свободный личный поступок осмысляется как образ духовной стойкости и высокий нравственный идеал.
Мотив Родины (русской земли, ее судьбы, ее культуры и истории) является одним из сквозных в поэзии Ахматовой, он органически связывает ее произведения начала века и позднее творчество.